Василий Сахаров - Когда пришла чума [litres]
– Есть!
Наёмник посмотрел на Вагрина:
– Мы здесь не одни.
– Да. А ещё Ивана до сих пор нет.
– Странно. Должен уже вернуться. Сходи проверь, куда он пропал, и пару бойцов возьми. На всякий случай.
Андрей Иванович выбрал самых крепких разведчиков и пошёл вдоль дороги. След Ивана на мокрой траве и листве был виден четко. Он шёл к своему посту. А следов, которые бы вели в обратную сторону, не было.
Стоп! Вагрин замер. Есть второй след, ботинки племянника, подошва особая. А рядом ещё один, отпечаток еле виден. И в метре от следов силуэт человека, который упал, и вокруг натоптано.
– Ивана взяли в плен, – поняв, что произошло, прошептал Вагрин бойцам и знаками дал приказ рассыпаться. – Противник – одиночка. Двигаемся вдоль следа. Смотреть в оба глаза. Это может быть ловушка.
Разведчики отправились в погоню. Но буквально через полсотни метров след пропал. Совсем. Ни единой примятой травинки, ни одной обломанной веточки. Примет нет.
«Кто же такой умелец, что Ваньку вырубил и ушёл чисто? – задал себе вопрос Вагрин. – Найду, лично голову отрежу. Только как его найти, если он, падла, не оставляет следов? Вот вопрос так вопрос. Только бы с Иваном всё было в порядке».
Поиск продолжался почти два часа. До тех пор, пока Наёмник не приказал Вагрину вернуться. После чего между ними произошёл спор.
– Вага, я понимаю, что Иван твой родственник. – Наёмник развёл руками. – Однако мы не можем остаться. Засада провалилась, и план полетел к чертям собачьим. Так что надо уходить. Мы через Тиман пойдём, хотя бы издали на аэродром посмотрим, а потом по другой дороге на юг повернём и продолжим разведку…
– А я и не прошу никого оставаться. – Андрей Иванович был напряжён и оружие держал наготове. – Я один останусь и отыщу Ивана, чего бы мне это ни стоило.
– Нет, Вага! Мы вместе!
– Ты моё слово слышал! – Вагрин повысил голос. – И не вздумай меня останавливать!
Наёмник понял, что Вага не отступит, и решил, что проще его отпустить.
– Как знаешь. – Командир группы скривился, словно съел лимон. – Но я тебе это припомню.
– Это если я выживу, – усмехнулся Андрей Иванович.
– Да. Но хотелось бы тебя снова увидеть. Удачи!
Наёмник отвернулся, а Вагрин стал готовиться к продолжению поиска. Колонна разведчиков уже собралась покинуть укрытие в лесу. Но тут неожиданно включилась рация, и Андрей Иванович услышал голос племянника:
– Это Иван! Вызываю на связь Первого!
Наёмник опередил старшего Вагрина и ответил:
– Первый слушает! Где ты?!
– В лесу.
– Один?
– С приятелем.
– Кто такой?
– Всё объясню. Подождите минут двадцать, скоро выйду. Только не стреляйте.
– Принял. Кстати, гостя можешь с собой прихватить.
– Он позже появится. Если договоримся.
– А гостя, случайно, не Чердыном зовут?
Короткая пауза и ответ:
– Верно.
– Ждём тебя, Ваня.
39
Я очнулся от того, что мне под нос ткнули кусок неимоверно пахучего мха. Резкий неприятный запах ударил по рецепторам, и я открыл глаза.
Голова болела. Но в общем и целом я в порядке. Не связан. Руки и ноги на месте, пальцы шевелятся, и позвоночник не сломан. Значит, буду жить. Конечно же в том случае, если человек, который меня вырубил, не решит прикончить своего пленника.
Он сидел рядом, крепкий скуластый мужик. Лет тридцать, не больше. В потёртом камуфляже и в куртке с капюшоном, из-под которого видна мокрая прядь тёмно-русых волос. В правой руке – мой «стечкин», а рядом, на армейском рюкзаке, накрытые плёнкой две УКВ-радио станции и моё оружие, автомат, разгрузка с БК и нож. А ещё – потёртый АК-74, видимо, ствол мужика.
– Очнулся? – спросил он, и наши взгляды встретились.
Пришлось опустить голову, хозяин положения он, и я ответил:
– Да.
– Нормально себя чувствуешь, не тошнит?
– Слегка подташнивает.
– Это пройдёт, – еле заметно усмехнулся он. – Поговорим?
Ерепениться и строить из себя партизанского разведчика, который попал в плен к немецко-фашистским захватчикам, я не стал. Глупо. А вот о побеге и возможности наброситься на противника, разумеется, подумал. Надо только удобный момент подловить. Но это потом.
– Можно и поговорить, – согласился я.
Он стал задавать вопросы, а я отвечал. Предельно честно, коротко, чётко и по существу. Благо никаких глобальных секретов я не знал, а группа, не обнаружив меня, вскоре уйдёт, и ухтинские, если мужик служит городским, догнать её не смогут.
Вопросы стандартные. Кто я? Как оказался в этих краях? Какова цель группы? Какие порядки в лесной общине? Кто командир? Ну и так далее. А когда он узнал, что хотел, сказал:
– Теперь ты.
– Не понял… – Снова за шиворот попала влага, я слегка дёрнулся, и в череп будто иголкой ткнули.
– Можешь задавать вопросы.
И я стал спрашивать. Раз уж разрешили, можно получить немного информации. Главное, время потянуть и немного оклематься.
– Чем ты меня вырубил?
– Прикладом. – Он покосился на свой АК-74.
– Как тебя зовут?
– Дмитрий Скабелин. Позывной – Чердын.
– Почему Чердын?
– Городок есть такой – Чердынь. Я родом из тех краев. Потом в Ухте оказался и прозвище прилипло.
– Понятно. А здесь что делаешь?
– К братве прибился, когда «чернушка» пришла. Сначала в городе был. Потом отправили в Тиман, аэродром караулить. Но я не прижился. С командиром взвода поцапался и ушёл.
– Дезертир, значит?
– Нет. Я никому присягу не давал. Пока было выгодно, шёл в ногу со всеми, а когда интересы разошлись, свернул в сторону. Всё просто.
– А почему ушёл?
Мужик пожевал губами, может, размышлял или что-то вспоминал, а затем всё-таки ответил:
– Не по пути мне с ними. Охрана аэродрома посёлок зачистила, когда подозрение на оспу появилось. Людей в Тимане немного оставалось, и там всё по беспределу было. Баб насиловали, людей стреляли и грабили, а потом дома поджигали. Я отказался в этом участвовать, и со мной ещё несколько бойцов. Командир сразу нас прижать не решился, но зло затаил. А после, как зачинщика, решил меня разоружить. Да только я раньше ушёл. Что было под рукой, схватил и через минные поля в лес. Алеф, сука, сейчас, наверное, рвёт и мечет.
– Вокруг аэродрома есть минные поля?
– Да. А ваши разведчики об этом не знают?
– Нет.
– То-то был бы им сюрприз…
– Теперь уже не будет никакого сюрприза. Засада провалилась, и они уйдут.
– Наверное, – согласился Чердын. – Если тебе интересно, могу сразу сказать: это я бойцов в бронетранспортёре о вашей засаде предупредил.
– Зачем?
– Я с ними не ссорился. Командир – ублюдок и садист, а простые бойцы ни при чём. По крайней мере, не все. В броне механик-водитель Жора Петровский, у него в городе жена молодая и две дочери. Так зачем мне его смерть? Я вас заметил и вызвал парня на связь, предупредил, и на мне крови нет. Перед богами чист.
– Перед богами? – не понял я. – Ты не христианин, что ли?
– Нет. Здесь свои боги есть. А ещё духи. Они мне всегда были ближе, чем чужой бог из аравийских песков. Бывает, требу им приношу и совета прошу, а они со мной силой делятся. Впрочем, сейчас это не важно. Или тебя что-то смущает?
– Мне религия не интересна. Любая. Просто спросил. Лучше скажи, как со мной поступишь. Грохнешь, наверное?
Он усмехнулся:
– Отпущу. Не хочу новой крови. Правда, оружие не отдам. Мне оно нужнее, а ты себе новое добудешь.
– А потом что? Куда пойдёшь?
– На юг, наверное. Или на север. Ещё не решил. Хорошо бы в вашу лесную общину, но тогда тебя придётся убить, чтобы свидетеля убрать. Но ты моё слово слышал, и я от него отступаться не собираюсь.
– Это хорошо. Однако, может быть, всё-таки к нам?
– Как ты это себе представляешь?
– Я на тебя зла не держу. Сам в такой ситуации постарался бы языка добыть, чтобы понять, с кем столкнулся. Тем более момент удобный. Поэтому предлагаю следующий вариант. Выйдем на связь с нашими, – я кивнул на рацию, – поговорим с командирами, и я выберусь из леса. Объясню ситуацию, и если они пообещают тебя принять, подам знак.
– Думаешь, я такой простак? – поморщился он. – Только выйду из леса и моментально окажусь на твоём месте. Но со мной никто миндальничать не станет. Разве не так?
– Не так. Я вижу, что ты живёшь по законам чести, по своим собственным. И мой дядька такой же. А его слово значит немало.
Мой довод понравился Чердыну, и он сказал:
– Надо подумать.
– Подумай и сразу учти: пока ничего непоправимого не произошло, я жив и почти здоров. Мы с тобой общий язык нашли, и дальше так будет. Это уже моё слово. Раз ты со мной, как с человеком, то и я за тебя впишусь.
– А оружие?
– Забирай себе. Только «стечкин» отдай и подствольник. Пистолет мне дорог, я его давно ношу и пристрелял. А гранатомёт не мой, под расписку получал.
